Трое и боги [= Трое и Дана] - Юрий Никитин

– Это они сами знают. Но счастье людей, если ты еще сам…хоть смутно, да помнишь… в самой борьбе за победу.

Жароок обеими руками поднял ковш, брага хлынула целымводопадом. Жароок даже не глотал, рекой лилась и исчезала в подставленном рте.

Ярило нехотя обронил:

– Так просто мир не погаснет… Осталось не семь дней, а всеготри… Да, уже через три дня Ящер выведет из подземного царства все войска… Да,всех мертвых, что ему подвластны! А они копились у него тысячи и тысячи лет! Онвсю жизнь – а она немалая – готовился к этой битве. Но это еще не все… На егостороне пойдут и живые…

Невры похолодели. Если толпы мертвых выйдут из подземногомира, покатят волнами по миру светлому, солнечному, то явно придет конец всемубелому свету. И разбивать Яйцо не надо.

– Кто? Почему? Разве такое может быть? – вскрикнул Олег.

– На его стороне те кочевники, что живут набегами, войнами…

– Ну, с кочевниками нам уже приходилось, – обронил Мрак.

Ярило скривил губы:

– В войске Ящера мертвых воинов вдесятеро больше, чем всех живыхна земле… К тому же у него все сильнейшие богатыри и герои. Всех времен иплемен! Ладно, оставим их… Как одолеете самого Ящера?

В молчании Жароок со стуком поставил ковш.

– Никто из богов… Даже могучий Велес…

Ярило взял ковш, осушил. Когда грохнул о стол, он снованаполнился, плеснуло через край. Ярило уронил голову, молчал, икал, а когдаподнял голову, в глазах удивление.

– А, смертные… С чем пожаловали?.. Жить надо яро, помните?Жизнь коротка…

Он коснулся пальцами черепа. Мрак кивнул:

– Жизнь всего света коротка. Как сбить рога Ящеру?

Ярило смотрел мутным взором:

– Разве?.. Никто не может сбить ему рога. Даже боги.

– На всех есть управа, – настаивал Мрак.

Ярило оскалил зубы.

– Я знаю все, что творится в этом мире. В нем нет управы навладыку мира мертвых!

Он упал лицом на стол, захрапел. Красивое мужественное лицоисказилось в глупой гримасе. Золотые волосы распластались по пролитой браге,прилипли, потемнели.

Мрак поклонился:

– Прощевайте, великие боги!

Когда шли к стволу, Олег молчал, двигал бровями, что-тообдумывал. Таргитай, глядя на сосредоточенное лицо волхва, подумал, что это онис Мраком ничего не узнали и мало что поняли, а Олег умеет выуживать нужное дажеиз пьяной болтовни. Он не случайно твердит, что, ежели не хочешь умереть отжажды, должен научиться пить из любой посуды, пусть даже из следа конскогокопыта.

Опустились на каменно-деревянную равнину, которую Олегупорно именовал веткой Дуба. Мрак сказал зло:

– Стоит ли переть на самый верх? Уже узнали, что мир погубитпервым Ящер. А Род пальцем… пером не шелохнет. Хотя мог бы, если бы что-то неостанавливало.

– Но что может остановить Рода? – спросил Таргитайнедоумевающе. – У него о-го-го какая власть! И сила. Что может быть вышевласти?

Оба с Мраком повернулись к Олегу. Волхв пожал плечами:

– Знаете же, чего спрашиваете? Рода ничто остановить неможет.

– Но почему тогда…

– Нелепость.

– Но ведь это Род?

– Он не все мог сделать верно.

Долго карабкались по Дереву молча. Вдруг Таргитай сказал:

– Я знаю.

Мрак скривился, он-то знал прозрения дурака, а терпеливыйОлег попросил:

– Знаешь – скажи.

– Он сам себя побороть не может.

Мрак не слушал, карабкался, иногда нажимал ладонями наколени, помогая на крутых подъемах. Олег же, который до всего допытывался,попросил:

– Объясни.

– Род старательно делал весь белый свет, создавал богов,зверей… ну все-все! А когда восхотел слепить нас, людей, сил уже не оставалось.Боромир говорил, что Род тогда пролил на землю свою кровь, а из каждой каплисотворил человека. Так что в каждом из нас есть частица Рода. Этим отличаемсяот всего-всего!.. Но нас же что-то иной раз да останавливает? Дурь это или ещечто, но это ж от Рода!

– Что? – не понял Олег. – Что останавливает? Меня, кпримеру, ничто не останавливает.

– И меня, – буркнул Мрак.

Он махнул рукой, наддал, уже не слушал. Олег пошел быстрее,теперь научился не отставать от оборотня. Таргитай тащился следом, рассуждая:

– А меня останавливает. Хочешь что-то сделать, а голосвнутри тебя говорит: нельзя, нехорошо. Хотя почему нехорошо, если мне в пользу?Но покоряешься… Ни разу этот голос не сказал: ляг полежи, плюй на все и берегиздоровье, укради! А всегда: отдай, не солги, встань и иди, заступись заслабого, пойди и спаси…

Темные пятна пота на спинах друзей маячили уже далеко.Таргитай раскалился, как болванка в горне Степана, догнал, потащился след вслед. Олег бросил через плечо холодно:

– Дурень, а не лечишься. Тем более Род должен был спастимир!

Таргитай едва дышал, в груди хрипело. Смутно чувствовал своюправоту, только вылепить в слова не удается, но и Олег прав. К тому же правотаволхва ясна как на ладони, а его какая-то вроде червяка в тумане.

Он потуже подтянул перевязь, наддал. Что-что, а бегатьнаучился быстрее, чем думать глубоко и красиво. Наверное, вообще бегать учишьсяпрежде всего. Всю жизнь либо ты за кем-то, либо кто-то за тобой!

Измучившись так, что не соображал, куда карабкается,пожаловался в отчаянии:

– Я не понимаю… Мы только что из Леса… а заботимся обо всембелом свете! Но другие, сильные и умелые, почему не поднимут задниц, не спасаюттоже?

Голос Мрака был злым, как дикие осы.

– Потому что пьют пиво, брагу, а по праздникам – медовуху. Амы – воду из родников.

Голос волхва донесся издалека:

– Они считают, что человек пьет квас, чтобы утолить жажду.Вода – для скота.

– Что может быть лучше и чище холодной, когда зубы ломит,воды из родника? – Мрак посопел, долго не отвечал, закончил совсем зло: – Они,чтобы пойти спасать, должны взять с собой и квас, и пиво, и медовуху, и теплыеодеяла, и сараи, и огороды…

Дальше Таргитай не слышал, тащил себя в красном тумане. Вголове стучали молоты, кровь стояла в глазах, а тело налилось горячей тяжестью.Он ничего не видел, кроме своих рук, окровавленных, с лохмотьями кожи,сорванными ногтями. В груди хрипело, как дырявые мехи.